Дьявол

Дьявол наклонился ко мне и прошептал на ухо.

— Знаю ведь, пойдешь следом за мной.

Я замешкалась, его теплое дыхание обдало шею. Что-то внутри меня нервно съежилось, по всему телу пробежал холодок. Он положил свою массивную руку мне на плечо и медленно провел ей в сторону шеи, вдоль по ключицам. Под его холодными пальцами ворохом бегали мурашки, я боялась пошевелиться, ведь знала, что дёрнувшись, он тут же вопьется в меня свои когти. Я не играла с огнём, я уже горела в костре.

Дойдя до шеи, он остановился и замер. Затем начал перебирать когтями, не много царапая мою нежную кожу. Его клацанье я слышала краем уха, казалось, что дикое животное дышит мне в спину. Клацанье прекратилось, он опустил руку, сделал шаг назад и топнул. Я обернулась на звук. Он стоял поодаль с протянутой рукой, как бы предлагая следовать с ним. Вряд ли это можно было назвать предложением, мы играли по его правилам. Мне пришлось поправить волосы и аккуратно вложить свою руку в его ладонь. Все это время я не поднимала взгляда на него, будто боялась встретиться с ним лицом к лицу. Вдруг я там разгляжу его душу.

Он легонько сжал мою руку своей холодной ладонью и потянул на себя, по инерции я сделала шаг ему навстречу. Затем он аккуратно поднес свою руку к моей щеке, но не коснулся. В этот момент я почувствовала себя жертвой, с которой играет хищник. Я была для него не больше мышки, и он мог расправиться со мной в ту же секунду. Боясь пошевелиться или лишний раз дернуться, я задержала дыхание. Его это позабавило, он замедлился и убрал непослушную прядь моих волос за ухо. Нежно, чуть ли не полюбовно сделав это движение, он развернулся, отпустил мою руку и зашагал вдоль по коридору. Мне не нужно было предложения, чтобы последовать за ним.

Огни горели красным заревом, освещая ярко алый пол. Его уверенный шаг эхом раздавался в глухом коридоре подземелья. Я семенила за ним чуть ли не вприпрыжку, однако все равно не поспевала. Он был по истине высок и статен, его огромные плечи отбрасывали тень, закрывая от меня свет. Мы шли молча какое-то время, потом он обернулся посмотреть на меня. Я по инерции опустила взгляд. Тишина. Затем ветер принес какие-то крики вперед по коридору. Мы ускорили шаг.

И без того высокий потолок коридора взмыл вверх и мы вошли в зал. Он был усыпан сотней торшеров, в каждом из которых тускло горел огонек. В абсолютно круглом зале, они, будто жуткие тени, кружили в вальсе. Дьявол указал своей когтистой рукой в центр и ушел в сторону к огромному письменному столу, стоявшем по правую сторону. Я вышла в середину зала, четко обозначенным кругом и зажмурилась. Воздух жгло, мое сердце билось тысячей ударов минуту. В голове не было ни единой мысли, сейчас все перестало иметь значение. Решалась судьба.

Горячий поток воздуха обрушился на меня снизу-вверх, ноздри и глаза тут же обдало кипятком. Жмурясь и щурясь, я пыталась прикрыть лицо руками, но они, будто не мои, висели по бокам. Мышцы сковало намертво, пальцы рук тут же заледенели, ноги стали ватными. Ветер постепенно начал стихать, тело приходило в себя, в голове медленно начали проясняться слова. Будто далеко-далеко кто-то меня звал по имени. Тихо, будто за каменной стеной, проступал нежный женский голос, затем он начал набирать силу.

Стены постепенно рушились, женщина перешла на крик и разрыдалась. Я сильно-сильно зажмурилась, пытаясь всем своим напряжением заглушить ее. Женщина продолжала всхлипывать и звать меня по имени. Она перебирала разные смешные детские прозвища, нежные словечки, разные вариации моего имени и даже просто называла солнышком. Ее голос срывался переходя на плач, затем она откашливалась и шмыгала носом.

Помолчав секунду, она снова продолжала завывать, это невозможно было остановить. Меня бросило в жар, потом снова в холод. Этот озноб собирал тысячи мурашек по моему телу, все они как паразиты разбегались, заставляя меня дрожать и ерничать, голова уже была чугунной, а затем женщина запела колыбельную. Ее тонкий, такой женственный голос унес меня по волнам в детство. Кислый запах антоновки поутру, смех друзей, бабочки над клумбами порхают и такие вкусные бабушкины пирожки. Яркое солнце на голубом небе и такая свежая зеленая трава, что пачкает все вокруг, я в желтом сарафане и много-много цветов.

Ступни обожгло, я подпрыгнула от испуга и боли, картинки тут же исчезли, женщина замолчала. Настала гробовая тишина. Открыв глаза, ничего не изменилось, тьма окутала все пространство. Больше не было запахов и не было ветра. Меня окончательно погрузили в транс.

В кромешной тьме я потеряла себя, будто слепой крот, шарила руками наугад. Вокруг ничего не было и я остановилась, затем начала судорожно ощупывать себя. Все было на месте, мое тело было немного теплым и кажется, сердце билось. Поморгав и сильно зажмурившись, я пыталась вызвать яркие картинки в голове, в ту же секунду возник яркий свет.

Весь мир, будто рухнув мне на плечи, зашумел жизнью. Машины носились по проспекту, люди сновали туда-сюда, пахло бензином и не много гарью. Яркие огни города слепили в глаза. Я зажмурилась и отвернулась, затем захотела спрятать лицо руками, но меня кто-то держал. Оборачиваюсь медленно и щурюсь. Не привыкшие к свету глаза замечают силуэт мужчины. Весь бледный, с большими грустными глазами, он смотрит на меня в нерешительности. Мое зрение проясняется и я смотрю под ноги. Голова тут же начинает кружиться, подо мной двенадцать этажей вниз и моя левая нога стоит на уступе. Все могло закончиться через шаг. Меня аккуратно дергают за руку и я поддаюсь, делая шаг навстречу. Пожарный скромно улыбается и вздыхает.

К нам подходит другой мужчина, он набрасывает мне на плечи покрывало и приобнимает. Я молча иду с ним по крыше залитой лунным светом.

Внизу нас уже поджидает полиция. Они недобро смотрят на меня, но молчат. Я протягиваю паспорт мужчине что меня спас и он кивает в ответ. Мне не хочется ни с кем говорить, отвечать на десятки каверзных вопросов или тешить их самолюбие, так что я молча сажусь в машину и закрываю лицо руками. Вокруг все еще бегают люди, судачат обо мне, думают с какой повинной явиться к родителям и к какому психологу меня прикрепить. Не то чтобы я много знала о неудачных суицидах, о них обычно не говорят, но общее представление имею.

Спустя пару минут машина проседает под весом дядьки полицейского, он не глядя сует мне в руки мой же паспорт, заводит мотор и машет рукой остальным. Мы делаем круг разворачиваясь, а затем уезжаем. В окно заднего вида я вижу мужчин спасшего меня, он весь бледный.

Машина плавно катится по ночному шоссе, мы сохраняем молчание. Его рабочая рация иногда хрипит и механически женский голос надиктовывает адреса новых несчастных. Я смотрю в окно и мои глаза не фокусируются на домах, мимо проносятся огни фонарей и это все, что я успеваю заметить. После всего произошедшего, в голове мысли как кисель. Одно ясно как день, мне хотелось начать жить, а не лишать себя жизни, но видимо другого решения в тот момент не созрело.

Мы свернули во двор, у подъезда стояла карета скорой помощи, так что мы сделали круг и припарковались подаль. Мне запретили открывать дверь самостоятельно, так что я сидела смирно и ждала дальнейших указаний. полицейский вышел из машины громко хлопнув дверью и ушел в сторону скорой. Мне на секунду показалось что он забыл обо мне. Перекинувшись парой фраз, он взглянул на меня и перекрестился, затем махнул водителю и вернулся ко мне.

Дверь машины щелкнула и открылась. Я вылезла из машины, достала ключи от дома и направилась к подъезду. Водитель скорой молча проводил меня взглядом.

Лифт ехал очень долго, он громыхал и трясся, как старик после рабочей смены. Подъезжая к моему этажу, мы услышали очень много разных голосов. Кто-то сильно ругался. Лифт сильно лязгнул и остановился. На лестничной клетке сновало трое медиков и еще человека четыре в черных куртках. Завидев полицию они замолчали и отошли в сторону. Плохо понимая что к чему, я рефлекторно кивнула. Они поздоровались в ответ.

Пройдя вдоль по коридору я обнаружила свою дверь открытой и сразу сильно занервничала. Полицейский положил руку мне на плечо и с силой протолкнул вперед. Я резко вышла из оцепенения и сделала шаг внутрь.

На цыпочках, боясь побеспокоить сам воздух, я прошла в гостинную. В комнате стояла группа медиков, один из них разговаривал с моим отцом. Он не заметил как мы вошли. Озираясь по сторонам, я пыталась понять что происходит. Человеческие голоса смешались в один. В этом гуле я только и смогла разобрать слово “мама”. Оглядевшись, я не заметила ее.

Мой организм пронзило током, я тут же вышла из оцепенения и побежала в спальню. Кто-то закричал мне в след, я чуть не влетела в дверной косяк, голова шла кругом.

В комнате, под ярко желтым светом ламп, на кровати, раскинув руки в стороны, лежала моя мать. Ее глаза были открыты, а голова завалена набок. Синие вены набухли и выступили у нее на висках, волосы взъерошенной копной лежали рядом на подушке. Ее ночнушка была вздернута, обнажая бледные скрученные ноги. Смерть пришла быстро.

Я вскрикнула и тут же прижала рот руками.

В глазах потемнело. Я нащупала стену и сползла вниз на пол. В голове пульсировало, ничего не могло заглушить стук моего сердца. Оно яростно колотилось, будто пыталось сломать мне ребра. Я схватилась за него в попытках успокоить, но грубый мужской голос остановил меня. Он возник из ниоткуда прямо у меня в голове и спросил.

— Душу за жизнь отдашь?

И мое тихое — Отдам — без уточнения чью...